Караван ~ Проза (Рассказ)
Замполит полка майор Дубов неторопливо обходил территорию части.
Торопиться было некуда. Служебные дела закончены, а в комнатке, отведенной ему
для жилья командованием гарнизона, Дубова никто не ждал.
Жена сбежала два года назад с молодым старлеем подальше от опасной
близости Афганистана. От ворот части до границы с пылающей в войне страной
всего-то двенадцать километров. Так что подальше отсюда в «блестящую»
городскую жизнь, где есть кино, театр, танцы, рестораны. Как только вошли наши
войска в Афганистан, нового мужа Нины влиятельные родственники поспешно
перевели в один из многочисленных военных гарнизонов Подмосковья, кажется,
куда-то в сторону Подольска. А там и продвижение по службе ускорят, да и с
жильем проблемы снимутся. Конечно, это более интересная партия, чем Дубов. Да
жена и не скрывала этого, смеясь говорила:
— Тусклый ты, Дубов.
Брошу тебя. Все равно ты все время с солдатами
проводишь. Вот и живи с ними!
— Не понимаешь ты меня, Нина, — вздыхал тогда еще капитан Дубов, — Это же
дети! Кто о них позаботится ? Тяжело ведь им.
— Дурак ты ! Что других офицеров нет? Тебе больше всех надо? Что это —
твои дети?
— Так своих-то нет. Хоть этих пожалеть…
Детей не хотела иметь Нина:
— Брось службу. Уедем из этой дыры, я тебе хоть десяток нарожаю. А так…
таскаться всю жизнь по гарнизонам… Ни жилья своего, ни жизни нормальной. Да
и я все-таки молодая интересная женщина, хочу для себя пожить.
— Что ж, по-своему она права, — размышлял Дубов, глядя на кокетливо
смеющуюся жену.
Дубов был старше Нины на пятнадцать лет. У нее — ветер в голове: танцы,
шик, блеск. А у него — любовь к ней да служба.
Вечерние тени протянулись от высоких пирамидальных тополей у высокого
одноэтажной старой казармы, в которой была комнатка замполита.
Взгляд Дубоваупал на щит, укрепленный в металлическую раму, вкопанную толстенными трубами у
широкого входа на плац. Рукой самодеятельного художника было намалевано жуткое
чудовище в форме солдата Советской Армии, устремившее отрешенный взгляд в
недосягаемые патриотические дали, при этом судорожно сжимавшее короткими
изуродованными пальчиками автомат. Подпись под этим кошмаром гласила:
— Изучай военное дело, будешь врагов бить смело!
Автором поговорки был сам Дубов, а рисовали солдаты — первогодки. Майор
довольно хмыкнул и пошел дальше, сквозь широкие яркие полосы солнечного света
следующего мутанта с надписью: «Родину — мать учись защищать!», оглянулся,
окинув взглядом открытую почти целиком всю часть.
Она была построена в двадцатые годы большевиками, заброшенными железной
рукой советской власти для борьбы с басмачеством.
Со временем часть
перестраивалась, и теперь в ней проходили курс молодого бойца перед отправкой
в Афганистан вчерашние призывники. Впрочем, этих пацанов здесь практически
никто не называл бойцами или солдатами, а просто «молодой», «сынок», «щегол» и
так далее, тем самым подчеркивая ничтожность не только срока службы, но и
самого мальчишки.
Два месяца проходили подготовку новобранцы, принимали присягу, три пули
выпускали из автомата по деревянным мишеням и уходили «за речку» такими же
Солдатами они становились позже. Уже там, в снегах высокогорья, на
сожженных солнцем безграничных пыльных просторах пустынь, на адских сковородах
бетонных блокпостов. Познав, как пахнет кровь, как выглядит друг изнутри,
засовывая в разодранный живот его же скользкие кишки. Позже…
А пока молодые бойцы старательно, как и положено первогодкам, бегали по
близкой, через дорогу от части, пустыне, выдыхая из легких гражданский
никотин, багровели, задыхались, тяжело громыхая необношенными грубыми
ботинками и, тихо матерясь, шли в очередной наряд на кухню, чистить картошку.
Дубов вздрогнул от того, что хрипло каркнувший на столбе репродуктор
зашипел заезженной пластинкой: «Давным-давно сыпучие барханы двадцатый век
сих пор хранит песок…».
Звуки — вступление к одной из песен разнеслись по гарнизону, многократно
усиленные мощными динамиками. Музыка хорошо была слышна и в кишлаке, рядом с
которым находилась часть, что, не только не беспокоило, но даже нравилось
местным жителям — узбекам, выжатым каторжным трудом на хлопчатниках. На
радиоузле хранились пластинки с записями песен, популярных в пятидесятые —
семидесятые годы, их «крутили» по вечерам и целыми днями в праздники и
воскресные дни, чтобы хоть как-то отделить их от серых армейских будней.
Дубов проводил взглядом роту солдат, строем прошагавших в столовую на
ужин.
а потом отбой, с короткими посиделками в курилке.
Ах, Нина, Нина…
Когда она уехала, два года назад, Дубов от тоски и отчаяния подал рапорт
об отправке в Афган. Смерти искал. Или награды. Или повышения. Может вернулась
бы?!
Просьбу удовлетворили почти мгновенно. Повышение получил, награду тоже, но
вот Нина не вернулась. Да и не вернется теперь уже никогда.
Дубов поправил пустой левый рукав гимнастерки и отправился в солдатскую
курилку. Любил по вечерам перед отбоем поговорить с мальчишками. По-своему
подготавливая их к тому, с чем придется скоро столкнуться каждому из них. Да
и… какие ему теперь танцы!?
Завтра мальчишки, начав новый день службы, под руководством инструкторов,
жестоких и беспощадных, неоднократно побывавших в Афганистане, будут
отрабатывать приемы рукопашного боя, смешно — визгливо выкрикивая на выдохе:
..», нелепо суя руками и ногами Бог весть куда.А сегодня вечером можно посидеть и тихонько, по-семейному поговорить.
Дубов рассказывал о том, что пережил сам, что видел, чему научился. Пацаны
замолкали, слушали с широко открытыми глазами, полными тревоги о будущем.
Говорил майор ровным голосом, негромко, так, как привык говорить в
высокогорных засадах, где звук разносится очень далеко, где ложкой орудуешь
осторожно, стараясь, не дай Господь, не скребануть о дно котелка или стенку
консервной жестянки. Шумнешь — и сам погибнешь и товарищей погубишь. Или
спугнешь главную цель засады — караван.
Пустую банку из-под тушенки не отшвыриваешь, а ставишь подальше от себя,
аккуратненько, стараясь в расщелинке зажать, чтобы не зацепить случайно.
А для того, чтобы не заморозиться, ворочаешься в снегу, при этом абсолютно
бесшумно, нежно, как любимую женщину перекладываешь с руки на руку автомат,
норовящий лязгнуть стылым металлом.
И мерзнешь…, колеешь от холода…,
задыхаешься от мороза.
Дубов внимательно оглядывает солдат. Слушают, боятся слово пропустить. В
глазах некоторых недоверие. Как это, мол? В Афгане пустыня, вон, как за
воротами части, замерзнешь там, как же! Жара. Пекло. И вдруг — холод, снег.
Это те, кто в горах ни разу не были. Другие понимают. Внизу плюс тридцать,
вверху — минус десять.
Дубов закуривает новую сигарету, ловко орудуя одной рукой, отказываясь
взмахом головы от предлагаемой помощи. Оглядывает поверх голов солдат вчера
присягу — назад ни шагу!» и еще «Помни присягу свою — будь стойким в бою!».
Про себя думает, что прямо с утра надо из хозвзвода плотника прислать,
чтобы приладил у входа в здание перлы солдатской мудрости и продолжает
разговор.
Кроме того есть приказ — пропустить караван ни в коем случае нельзя.
Он
несет груз, который грозит новым горем, смертями, потерями для шурави и
мирного афганского народа.
Разведка докладывает — армия выходит на реализацию разведданных, то есть
устраивает засаду. И в прежние времена караван — богатая добыча, желанный приз
для разбойников. А теперь — цель нападения и уничтожения любой ценой и людей и
грузов.
Издревле тянутся караваны по тайным горным тропам ночью, скрываясь днем в
вооружен — имеет свои зубы и достаточно больно кусается. Ведет караван старый
афганец — караван-баши. Не идет, шествует той удивительно легкой походкой,
которой, кажется, совсем не свойственно утомление. Сам караван-баши с высоким
крючкообразным посохом и цепь ишаков, или верблюдов, или лошадей, навьюченных
тяжелой кладью, внешне выглядят также, как выглядели подобные караваны много
веков назад.
Караванщики одеты в просторные, длинные и очень теплые дубленыешубы. В условиях высокогорья особенно хороши рукава этих шуб. Они спускаются
до колен и состоят из сложенных мехом внутрь ромбовидных несшитых между собой
полос овчины, похожих на ласты. Такие рукава чудесно защищают от стужи и своим
Майор рассказывал то, что было на самом деле, не пугая, а настраивая,
предупреждая, подготавливая к тому, что ему было хорошо известно и знакомо.
Потом уже, когда отбой объявляли, и солдаты засыпали в казармах, Дубов
возвращался в курилку, закуривал, и, стиснув зубы, застывал допоздна,
вспоминая свое участие в войне.
В седловине, между двумя заснеженными вершинами, где с вечера находилась в
засаде рота капитана Дубова, было ужасно холодно. Ветер, дувший с яростной
силой, казалось, пытался вышвырнуть вон шурави, отморозить все, что
выглядывало из одежды.
Солдаты зарывались в снег, пытаясь согреться. К
счастью, ближе к полуночи ветер переменился, и его ледяные струи проносились
над головами солдат.
Обозначив задачи, выставив дозорные посты, Дубов уже под утро задремал.
Перед самым рассветом его разбудил рваный лай всех стволов, имеющихся в
распоряжении роты. В голове мелькнуло:
— Началось!
Крутнувшись в берлоге, из-за стылого валуна Дубов выставил автомат в
сторону тропы, выстрелил из подствольника в самую гущу людей и животных.
Отметил для себя выброс разрыва и, стреляя в хвост каравана, моментально
оценил складывающуюся обстановку.
За тридцать секунд боя все смешалось: на тропе мечущиеся бородатые лица в
чалмах, плач, рев и стоны раненых, бьющихся людей и лошадей.
Животные падали на тропу и, заваливаясь на бок, тащили в пропасть за собой
караванщиков, отчаянно пытающихся удержать от падения вниз лошадей и тюки с
грузом, но тщетно.
Афганцы, стесненные узостью тропы не могли отступить,
скрыться за скалой, из-за которой минуту назад вышли на этот проклятый
участок. Не могли пройти вперед, отсеченные плотной стеной огня. Понимая свою
обреченность, они выхватывали оружие и бились горячечно, ни на что не надеясь,
лишь взывая к аллаху, чтобы тот увидел, как дерутся его верные сыны. Залегали
за трупами животных и своих товарищей, пытались вести прицельный огонь и не
без успеха.
Дубов увидел как, дернувшись, ткнулся головой в снег рядовой Еременко, а
рядом с ним побагровела, подтаивая, морозная белизна под телом Кочурина.
Капитан выкрикивал слова команды, пытаясь уберечь, предостеречь своих
солдат, но грохот и рев боя перекрывали его голос, и ему самому казалось, что
он не кричит а едва шепчет.
Бой велся жестокий, беспощадный, на полное уничтожение, и люди из
каравана, понимая это, пытались подороже продать свои жизни.
Дубов оторвался от прицельной планки автомата, чтобы увидеть солдат,
оценить ситуацию и заорал:
— Газарян, назад! Назад! Не высовывайся!
В горячке боя Газарян вскочил на ноги и вел огонь с колена, при этом жутко
хохоча. Дубов приподнялся над камнем:
— Га… — не успел докричать.
Ослепило близким разрывом гранаты, как огнем ожгло левую руку. Сознание
Дубов потерял не сразу, успел отметить, как внезапно наступило затишье,
подумал: «Умираю?!», и впал в забытье.
Очнулся от резкой боли. Перетягивающий левое предплечье бинтом Басыров
поглядел на командира ласковыми карими глазами и, успокаивая, сказал:
— Ничыво, ничыво, камандир, каравана — йок, нету…
Дубов услышал как время от времени тишину прерывают одиночные выстрелы и
понял что каравана действительно — «йок», раз солдаты достреливают, добивают
умирающих и раненых духов, ставят контрольным выстрелом в голову
восклицательный знак на мертвых.
— Лыжы, лыжы, — успокаивал Дубова Басыров, — тропа сейчас расчистим, груз
забырем. Служба знаем. Искендер уже выртушки вызвал.
Искендер — Александр Ковалев — радист роты. Дубов облегченно, насколько
это позволила рана, вздохнул и с изумлением увидел, что на Басырове поверх
бушлата наброшена дубленка. Тот, увидев изумление командира, поспешил
объяснить:
— С убытых сняли. Стрыляли — разгорячылись. Холодно тепер. А шуба теплый.
Мертвый — в пропасть, а шуба живой — на. И тыбе тоже — на, — Басыров заботливо
набросил на Дубова широченную овчину.
Дубову стало тепло не только от меха дубленки, но и от заботы солдата.
Только где-то в глубине души что-то терзало, заботило неосознанным чувством
тревоги. Думать и размышлять мешала слабость. Тепло окунуло Дубова в дрему, а
промедол оттягивал сверлящую боль. Он только и прошептал Басырову:
— Тропу расчистите, груз поднимите на площадку, — и уснул.
Вместе с болью промедол погасил тревожную мысль.
Солдаты сбросили трупы вниз и стали подниматься вверх на площадку, волоча
за собой тюки и трофейное оружие.
За то время, когда солдаты укладывали своих погибших, опускались на тропу,
освобождали, расчищали ее, сбрасывали вниз сообща неподъемные трупы лошадей,
туда же, раскачав за руки — за ноги, отправляли начавшие замерзать трупы
людей, наконец, пока подняли наверх тюки и оружие, два вертолета, преодолев
подлетное время, вынырнули из-за дальней вершины, взяв направление на
седловину.
Командир пятьдесят третьего борта передал в полк:
— Я — борт полсотни три. Сигнала нет. Вижу тела наших наверху. Караванщики
таскают вьюки с тропы на верх, — и не удержался, — Вот, твари, отсидеться
хотят…
И вертушки, коршунами ринувшись с неба, весь свой огонь обрушили на
усталых «караванщиков», вереницей ползущих вверх к спасительному гребню.
Рокот вертушек и шквал огня молнией высветили в голове Дубова смысл его
тревоги:
— Шубы!
Поздно. Вертушки сделали следующий заход. Пилоты убедились, что
караванщики полностью уничтожены, связались с базой и, сделав разворот, ушли
за спецгруппой. Пусть уж они разбираются что произошло на тропе, а заодно и
трупы погрузят и уцелевшие вьюки.
Вертушки растворились в круге огромного солнца. Из укрытия выбрался
шатающийся от слабости, потерявший шапку, с всклокоченными потными волосами и
безумным взглядом, капитан Дубов.
Забыв о боли в раненой руке, он побрел от тела к телу, оскальзываясь на
утоптанном снегу, испачканным красными пятнами крови и черными разводами гари,
не верящий, не желающий осознать нелепость случившейся трагедии, надеясь на
чудо, на то, что ребята уцелели… Становился на колени около каждого
погибшего. Ласковым шепотом разговаривал с каждым.
Жалел. Приговаривал
какие-то нелепые слова оправдания. Просил простить его за то, что остался
жив… Закрывал ребятам глаза. Гладил коротко стриженные головы. Накрывал лица
подобранными шапками, кусками бушлатов и дубленок… И только когда добрел до
тела Басырова, заглянул в его спокойное лицо и застывшие карие глаза, Дубов
отчаянно, горестно, страшно завыл.
Так воет старый волк, низко опустив голову у родной, разоренной охотниками
норы, оплакивая гибель маленьких, теплых, бестолковых, беспомощных волчат…
* * *
…Веселые голоса возвращающихся с вечеринки офицеров с женами отвлекли
майора Дубова от воспоминаний. Он поднялся со скамейки, поглядел на темное
окно своей комнатушки и зашагал в казарму.
Сделав знак «Потише» подскочившему дежурному, укоризненно качнул седой
головой и, стараясь не скрипеть старыми половицами, прошел в свою комнату.
Постоял, не включая свет, припомнил, как умолял, чуть ли не на коленях,
комдива не отправлять его на гражданку, не списывать по инвалидности после
ампутации руки.
Щелкнул выключателем.
Тусклый свет сорокасвечевой лампочки осветил спартанское жилье. Дубов
поправил покосившийся плакатик, висящий над выключателем: «СССР — всему миру
пример!», хмыкнул, быстро разделся, погасил свет и улегся узкую жесткую
кровать. Полежал на спине, подложив руку под голову, припоминая вечерний
разговор с солдатами. И стал засыпать, твердо зная, что не сможет пересилить
себя и не придет прощаться с этими мальчишками перед отправкой их в огненную
мясорубку Афганистана.
Собрание сочинений в десяти томах. Том 3. — М. : Художественная литература, 1984
%PDF-1.5 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj /Producer (https://imwerden.de/) /Title /Author >> endobj 2 0 obj > stream
Ripped Shredded Top — Etsy Turkey
Etsy больше не поддерживает старые версии вашего веб-браузера, чтобы обеспечить безопасность пользовательских данных.
Пожалуйста, обновите до последней версии.
Воспользуйтесь всеми преимуществами нашего сайта, включив JavaScript.
Найдите что-нибудь памятное, присоединяйтесь к сообществу, делающему добро.
( 70 релевантных результатов, с рекламой Продавцы, желающие расширить свой бизнес и привлечь больше заинтересованных покупателей, могут использовать рекламную платформу Etsy для продвижения своих товаров. Вы увидите результаты объявлений, основанные на таких факторах, как релевантность и сумма, которую продавцы платят за клик. Узнать больше. )
Как обрезать толстовку и укоротить рукава
867 акции
Техника раскрашивания галстука: толстовка, издание
Самодельный дубликат свитера Prada
Как и большинство из вас, я провожу уйму времени, прохлаждаясь в поту.
Они удобные. Они теплые. А если рядом нет никого, кто мог бы увидеть меня в моей неряшливости, существует ли вообще моя неряшливость?
Думаю, что нет.
Но даже I не мог удобно расположиться в этой слишком длинной толстовке.
Я маленький? Или эта толстовка просто супер длинная?Я обнаружил, что многие недорогие толстовки ходят невероятно долго, и я просто не понимаю этого. Для кого это? Мой рост 5 футов 4 дюйма, что является средним ростом для женщин. Я делаю. нет. понимать.
Все остальное в моей толстовке прекрасно подходило, но я чувствовал себя в ней нелепо.
Я имею в виду, что дурацкие позы не помогли.Я не мог согласиться на это, друзья, и вы не должны!
Если у вас есть толстовка, которая, по вашему мнению, будет выглядеть лучше в укороченном/укороченном виде, вы будете рады узнать, что это довольно простой процесс.
Пока я укорачиваю толстовку, которая сидит чуть выше бедер, это также отлично подойдет для толстовки большего размера.
Вы также можете обрезать его побольше, если хотите освободить живот ! Вы делаете вы.
Вам также может понравиться этот урок, в котором я покажу вам, как укоротить свитер.
Для начала возьмите пару английских булавок.
Дааааааа … вы двое отлично справитесь!Отметьте внизу толстовки место, где вы хотите ее разрезать.
Прямо здесь!Убедитесь в том, что можно снова прикрепить нижнюю ленту. Другими словами, приколите пару дюймов выше , чем вы на самом деле хотите, чтобы это закончилось.
Затем таким же образом отметьте рукав (позже можно будет добавить манжету).
Вам нужно пометить только один рукав!Теперь прорежьте прямую линию там, где вы прикалывали свою толстовку.
Вот так.Сложите дно по мере продвижения, чтобы оно оставалось ровным (без необходимости дополнительных измерений/маркировки).
Работает как шарм!Затем отрежьте нижнюю полосу.
Три простых произведения.Я оставил немного ткани толстовки на ремешке, так как мне не было полностью уверен, что моя швейная машина сможет прошить толщину шва ленты и верхней части. По сути, я оставил себе план Б.
Время врезалось в эти рукава!
Сделайте прямой надрез на рукаве в том месте, где вы отметили его английской булавкой.
Сннип!Затем наложите отрезанную часть на другой рукав и обрежьте его до такой же длины.
Вот почему не нужно было прикалывать оба рукава!Отрежьте каждую полоску рукава.
Как низ толстовки!Теперь будем все переделывать!
Поместите нижнюю полосу вокруг нижней части толстовки лицевыми сторонами друг к другу.
Понимаешь, что я имею в виду?Теперь приколите нижнюю резинку к низу толстовки.
Убедитесь, что резинка туго натянута при прикалывании!
Когда вы закончите, это должно выглядеть так.
Все сходится!Повторите этот шаг для каждой втулки.
Пока легко, да?А теперь самое интересное!
Пришейте нижнюю полосу вниз, используя верхний ряд стежков резинки в качестве ориентира.
Во время шитья резинку немного натягивайте на себя, чтобы ткань не сбивалась в комки!
Видите (смотрите, куда я показываю)?Сделайте то же самое для каждого рукава.
Это самая привередливая часть!Как отмечалось выше, эта деталь немного хитра. Просто шейте медленно и аккуратно, и все будет хорошо!
Обрежьте лишнюю ткань.
Поскольку мне удалось прошить нижний шов ленты и толстовки, мне не понадобились припуски на швы Plan B, которые я оставил себе.
Небольшая отделка!Проутюжьте все новые швы.
Чтобы убедиться, что все ложится должным образом, прогладьте новые швы.
Почти последний шаг!Вот оно! В качестве последнего шага насладитесь комфортом сшитой на заказ толстовки!
Гораздо лучше! Мне очень нравится, как с помощью всего лишь нескольких простых настроек я смогла превратить вещь, которую никогда не надену, в уютный предмет домашнего обихода.
В целом я доволен тем, как это получилось.
Это одна из моих самых захватывающих модификаций? О, черт возьми, нет. Но действительно ли это практично, если я знаю, что изнашиваюсь? Черт, да!
Если у вас где-то в ящике томится толстовка, которую можно было бы подвергнуть такой же обработке, надеюсь, вы попробуете!
Ура!
Активное время 40 минут
Общее время 40 минут
Сложность Easy
Ориентировочная стоимость $1
Материалы
- 1 слишком длинная толстовка
Инструменты
- 2 булавки
- ножницы для ткани
- штифты
- швейная машина
- соответствующая резьба
Инструкции
- Отметьте английской булавкой нижнюю часть толстовки, где вы хотите разрезать ее.
